moder
Администратор
Команда форума
Вместо самоокупаемости ГУЛАГ провоцировал растраты, ошибки и войны заключённых.
Брошенная стройка «Дальстроя» на Колыме, Магаданская область Фото Алексея Наседкина
В российском обществе живуч стереотип об Иосифе Сталине как «эффективном менеджере». Разделяющие эту точку зрения люди утверждают, что при втором советском лидере народное хозяйство добивалось поставленных целей без проволочек и потерь в качестве.
Речь идёт, в том числе, и о системе принудительного труда в исправительных лагерях, которая возрождается в современной России. В мае 2021 года тезис об эффективности в статье о ГУЛАГе как «социальном лифте» затронула колумнистка РИА «Новости» Виктория Никифорова, утверждая, что работа заключённых приносила пользу им самим, и выгоду государству в целом.
Реальный опыт советского ГУЛАГа говорит об обратном. Эффективность труда в громоздкой лагерной империи была низкой. В ней систематически вскрывались факты коррупции и непродуманного планирования. Зеки часто отказывались работать, поднимали восстания и устраивали «войны» между собой. А многие проекты, на которых трудились и массово гибли люди, оказались экономически бесполезными или брошенными.
Неслучайно демонтаж ГУЛАГа — не из гуманитарных, а из финансовых соображений — стал одним из первых шагов преемников Сталина после смерти главы Советского Союза.
Школа труда
Лагеря и тюрьмы — неотъемлемая часть советской истории с самого прихода большевиков к власти. Владимир Ленин и его соратники не сомневались, что движению страны к светлому будущему будут мешать разнообразные классовые враги, контрреволюционеры и саботажники.
Убеждение подкрепила и начавшаяся почти сразу после Октябрьской революции Гражданская война. С июня 1918 годам советские власти помещали изобличённых врагов в спешно организованные концентрационные лагеря. К 1922 году таких учреждений в Советской России действовало около сотни, где находились десятки тысяч людей, нередко просто за неподходящее социальное происхождение.
Большевики ведут арестованных «классово чуждых». Советская Россия, начало 1920-х годов Рисунок Ивана Владимирова
После Гражданской войны советские лагеря не исчезли. Руководители советского государства посчитали их полезными для строительства социализма. По их мысли, в неволе разного рода «чуждые элементы» будут «перековываться», то есть перевоспитывать себя через труд. Работа заключённых окупит советскому государству содержание лагерей, — считали большевики.
Эти идеи лоббировали руководители советской госбезопасности, несколько раз менявшей свои официальные статус и название:
В 1923 году заместитель Дзержинского Фёдор Уншлихт выступил с идеей создать СЛОН, Соловецкий лагерь особого назначения, на островах в Белом море. До большевиков там действовал старинный православный монастырь. Проект Уншлихта одобрили, и в июне 1923 года на острова прибыло несколько сот первых заключённых.
Заключённые прокладывают железнодорожные пути. Соловки, 1925 год Фото неизвестного автора
Их число росло год от года, и к 1930 году на северном архипелаге жило около 70 тысяч арестантов.
Писатель Максим Горький во время визита в Соловецкий лагерь, июнь 1929 года Фото неизвестного автора
Но руководству ОГПУ удалось убедить власти, что соловецкий эксперимент успешен, и их ведомству следует передать всю систему исполнения наказаний в стране. Чекистов поддержали нарком юстиции Николай Янсон и фактический глава государства Иосиф Сталин. 7 апреля 1930 года внутри ОГПУ появилось Главное управление лагерей — тот самый ГУЛАГ, чьё имя позднее получила вся система принудительного труда в сталинском СССР.
Пропагандистский канал
16 ноября 1931 года чекистское руководство создало новый лагерь на базе Соловецкого — Беломорско-Балтийский. Его заключённым предстояло провести канал из Онежского озера к Белому морю.
Глава государства настоял, чтобы Белое море и Онежское озеро связали именно заключённые и непременно в кратчайший срок. Реализацию проекта курировали шеф госбезопасности Генрих Ягода и начальник ГУЛАГа Матвей Берман.
Нафталий Френкель (справа) и Берман (в центре) вместе с товарищами по ОГПУ. Беломорканал, 1932 год Фото неизвестного автора
В 1931-1933 годах примерно 170 тысяч «каналоармейцев», как их официально называло руководство, исполнили сталинскую волю. Большую часть работы заключённые и спецпереселенцы, преимущественно из раскулаченных, выполнили с помощью обыкновенных кирок и лопат. Нередко строители делали их для себя сами, с помощью подручных материалов. Камни вывозили на «беломорских фордах» — самодельных повозках.
Плохие планирование и снабжение компенсировал энтузиазм большинства «каналоармейцев». В начале 1930-х ОГПУ ещё практиковала систему «зачётов», которая сокращала лагерные сроки. В итоге примерно 60 тысячам строителей Беломорканала власти сократили время наказания, а ещё 12,5 тысяч — вышли на свободу сразу после стройки. При этом от 12 до 50 тысяч человек не дожили до окончания работ — из-за болезней, травм и непосильного труда.
Заключённые дробят камни примитивными орудиями. Беломорканал, 1932 год Фото Александра Родченко
В середине 1930-х строительство Беломорканала активно раскручивала советская пропаганда — в духе концепции «перековки». Но спустя несколько лет шумиха вокруг канала прекратилась. Поговаривали, что сам Сталин разочаровался в своём детище. Глубина сооружения в 5 метров оказалась недостаточной для прохода крупных морских судов. Масштабные грузоперевозки через Беломорканал оказались неосуществимыми. Ещё при Сталине возможности этого искусственного водоёма использовались только на 20-40%.
После эпопеи с Беломорканалом про «перековку» советские политики и чекисты говорили всё реже. Теперь они руководствовались более прагматическими соображениями. Коммунистическая партия собиралась полностью преобразовать страну — не без участия лагерной системы.
Выпуск издававшейся при Белбалтлаге газеты за 30 июля 1933 года. В центре — портрет начальника ОГПУ Генриха Ягоды
Гулаговские учреждения собирали растущую массу заключённых в отдалённых и малонаселённых регионах страны. В Казахстане и Сибири, на Крайнем Севере и Дальнем Востоке были разведаны богатые запасы полезных ископаемых, от каменного угля до золота и платины. Так как обеспечить туда массовую добровольную миграцию было трудно, власти отправляли на окраины Советского Союза заключённых и «спецпереселенцев», высланных без какого-либо судебного приговора в административном порядке.
Предполагалось, что это выгодно со всех сторон. Труд репрессированных почти ничего не стоил, а начавшиеся раскулачивание и «чистки» интеллигенции обеспечивали лагеря как рабочей силой, так техническими специалистами. Пустынные советские окраины же получали импульс для развития и приобретут постоянное население. Ещё в 1920-х такие идеи в кулуарах компартии обсуждали сравнительно умеренные политики. А затем эти концепты идеально вписались в сталинскую социальную инженерию.
Ключевые объекты ГУЛАГа на карте СССР Инфографика antisovetsky.blogspot.com
Каждый из них представлял изолированное от остальной территории страны пространство. Там заключённые валили лес, строили дороги, прокладывали железнодорожные пути, добывали полезные ископаемые или возводили промышленные объекты.
Пуды вместо тонн
В сталинскую эпоху роль лагерей в экономике СССР росла с каждым годом. Перед Великой Отечественной войной заключённые ГУЛАГа добывали около 40% советского кобальта, 46,5% никеля, 76% олова и 90% золота. После войны лагерная доля в народном хозяйстве стала только ещё солиднее. ГУЛАГ «монополизировал» некоторые отрасли союзной экономики, вроде добычи платины и алмазов.
Советские заключённые. Колыма, 1930-е годы Фото из коллекции Томаша Кижны (Tomasz Kizny)
Внешне такие результаты казались триумфом советской госбезопасности. На пустынных отдалённых территориях с суровым климатом, вроде Коми, Таймыра или Колымы, за считанные годы появлялись новые города и посёлки, рудники, заводы, железные дороги. Но поставленная ещё в 1920-х годах сверхцель ГУЛАГа — добиться самоокупаемости — выполнена не была.
Лагеря, давая только 3% общесоюзного валового продукта, каждый год приносили многомиллионные убытки для бюджета. Высшие чины НКВД на закрытых совещаниях негодовали, что на лагеря тратится гораздо больше, чем они зарабатывают сами. Их коллеги с мест в ответ жаловались, что в Москве для них готовят изначально убыточные планы, не учитывающие специфику той же Сибири или заполярных территорий.
В 1938 году в Коми при строительстве трассы Чибью-Крутая фактическая стоимость вырытого кубометра земли составила 6 рублей, в то время как московские планировщики заложили в шесть раз меньшую цену за эту работу. Только за первые полгода 1938-го убытки местного Ухтпечлага составили 18 миллионов рублей.
Обед политкаторжан, предположительно бывших «лесных братьев». Инталаг, Северный Урал, 1951 год Фотография из архивов музея «Девятый форт» в Каунасе, Литва
В ответ на нереалистичные планы и сметы из Москвы чекисты из окраинных лагерей систематически завышали собственные расходы, обосновывали необходимость новых субсидий — иногда путём откровенной лжи. Публицист-эмигрант Михаил Розанов, до войны отбывавший наказание в том же Ухтпечлаге, вспоминал «нефтяную панаму» своего лагерного начальника Якова Мороза. Чекист убеждал Москву, что на его землях полным-полно нефти высокого качества, поэтому ему нужно больше техники, средств и людей. Объёмы добытой нефти оказались несопоставимы с потраченными деньгами,
При Сталине непорядок
Растраты, приписки, хищения и халатность становились нормой для лагерной жизни. Особенно это касалось отдалённых комплексов, напоминавших в позднесталинские годы полунезависимые государства. Их руководители, завоевав у общесоюзного начальства репутацию «эффективных менеджеров», потом не отказывали себе ни в чём.
Девиз «Труд в СССР есть дело чести, славы, доблести и геройства» над воротами Воркутлага, конец 1930-х годов Фото из коллекции Максима Мировича
Недра Колымы, северо-восточной окраины СССР, разрабатывал особый государственный трест «Дальстрой». В 1938-1949 годах им руководил чекист Иван Никишов. Он владел коллекцией автомобилей, несколькими дачами-дворцами, личной охраной и «крепостными» театром с оркестром. Вопреки распространённому стереотипу о железном порядке при Сталине, Никишов не подвергся репрессиям и благополучно дожил до старости.
Поведение Никишова считалось абсолютно нормальным. Другие крупные начальники далёких от столицы лагерей вели себя так же. «Он и жил как римлянин, назначенный губернатором какой-нибудь завоёванной варварской провинции», — вспоминал сидевший в лагерях Коми писатель Лев Разгон про одного из своих начальников Сергея Тарасюка. Для этого офицера в теплицах выращивали цветы, овощи и фрукты. Тарсюк располагал штатом личных слуг из заключённых: от профессоров-врачей до мебельщика-краснодеревщика.
«Крепостной театр» одного из гулаговских начальников. Речлаг, Коми, 1950 год Фото photochronograph.ru
Различные махинации практиковали и менее высокопоставленные сотрудники. В конце сталинской эпохи чекисты вскрыли ряд афер у лагерных бухгалтеров и кассиров, от Белоруссии до Дальнего Востока. Одни забирали себе переводы для заключённых от их родственников, другие — печатали фиктивные платёжки на несуществующие рабочие бригады, третьи — присваивали бюджетные средства другими способами.
Динамика числа заключённых ГУЛАГа по годам. Вопреки заблуждению, пик репрессий пришёлся не на 1937-й, а на послевоенные годы Инфографика antisovetsky.blogspot.com
В 1939 году само лагерное начальство признавало, что в их системе до 60% арестантов страдают пеллагрой и другими болезнями, связанными с плохим питанием. Из-за отвратительных условий в ГУЛАГе ежегодно умирали десятки тысяч человек; во время Великой Отечественной войны этот показатель не падал ниже 40-45 тысяч скончавшихся по разным причинам.
Фронтовики, туфта и «суки»
Всё чаще ради выживания зеки отлынивали от труда. Писатель Варлам Шаламов приводил многозначительную гулаговскую присказку: «Губит не малая пайка, а большая». Она намекала, что полагавшийся усердным работникам увеличенный рацион не компенсировал затраченных сил, и они гибли — от болезней и переутомления.
В лагерном жаргоне появилось понятие туфты — ложной работы, обмана начальства. Соответствующие эпизоды встречаются почти во всех воспоминаниях выживших лагерников. Одни выдавали найденные брёвна за свежесрубленную древесину, другие — несколько месяцев имитировали рытьё карьера, третьи — намеренно увеличивали в отчётах объём выполненного.
Ситуацию осложняла специфика арестантского мира. В 1930-х в ней сложилась своя иерархия. Наверху стояли «блатные» или «урки» — профессиональные воры и грабители. С молчаливого одобрения начальства они не работали, расхищали предназначенные продукты и медикаменты, грабили товарищей, издевались над ними. Взамен блатные следили, чтобы работали другие — осуждённые по печально знаменитой 58-й статье советского УК «политические» и «бытовики», мелкие правонарушители, наказанные за незначительные растраты, спекуляцию или хулиганство.
В послевоенном ГУЛАГе ситуация изменилась. Доля «политических» выросла с 15-20% до примерно 40%. Стал другим и их состав — вместо перепуганных случайных людей это были уже прошедшие войну люди: в Красной армии, у нацистов или в формированиях вроде Украинской повстанческой армии и литовских «лесных братьев».
Офицеры госбезопасности и вольнонаёмный персонал в исправительно-трудовом лагере. Город Вельск, Архангельская область, 1951 год
Бывшие фронтовики создавали свои банды и противостояли «блатным». Репрессированный поэт Анатолий Жигулин вспоминал о таком «перевороте» в одном из лагерей Иркутской области. На лесоповале группа ветеранов-красноармейцев с топорами и ломами напала на уголовников. Главного «авторитета» фронтовики сами разрубили на пилораме. Потом наблюдавших за расправой избитых «урок» заставили обезглавить помощника казнённого.
После войны и сами уголовники не ладили между собой. Среди них шла война «воров» и «сук». Первые защищали старые «понятия», запрещавшие любую работу, вторые считали, что сотрудничать с начальством и занимать привилегированные должности в лагерном активе допустимо. «Воры» и «суки» регулярно избивали, калечили и убивали друг друга. Труд заключённых волновал уже в последнюю очередь: лишь бы выжить да по возможности свести счёты с врагами.
Уточнение: в левой части изображения приведены данные только об осуждённых по политическим статьям Инфографика antisovetsky.blogspot.com
В начале 1950-х годов даже по официальным данным больше 30% заключённых в ГУЛАГе не отрабатывали положенную норму. Многие принципиально отказывались трудиться, требуя пересмотреть их дела и улучшить условия содержания. В 1953-1954 годах по разным лагерям прокатилась волна забастовок и восстаний, наиболее крупными из которых стали мятежи в Воркуте, Норильске и казахстанском Кенгире, при подавлении которых погибли несколько сотен людей.
* * *
К концу сталинской эпохи неэффективность и убыточность лагерной экономики осознали сами руководители советской госбезопасности. В 1953 году в ГУЛАГе находилось уже около двух миллионов человек, что сопоставимо с населением современной Словении или Латвии. Немалая часть зеков трудилась на навязанных лично Сталиным сверхамбициозных и трудноосуществимых проектах, вроде заполярной железной дороги Салехард — Дудинка.
По мере роста числа узников увеличивалось и число охранников вместе с административным персоналом. С 1929 по 1953 годы только центральный аппарат ГУЛАГа вырос в 18 раз. Расходы на содержание системы превышали доходы на 450 миллионов рублей — многие миллиарды в пересчёте на современный курс.
Памятник жертвам ГУЛАГа в столице Казахстана Астане Фото Ninaras
Возглавлявший госбезопасность в 1938-1945 годах Лаврентий Берия и его последователи не преуспели в попытках сделать систему эффективнее. Но открыто заявить при живом Сталине об убыточности принудительного труда не решался никто.
5 марта 1953 года главы государства не стало. Одними из первых шагов его преемников стали массовые амнистии и отмены бессмысленных грандиозных строек. К 1959 году советские власти завершили окончательную ликвидацию системы ГУЛАГа.
Основные источники статьи:
Автор статьи: Максим Рычков
Брошенная стройка «Дальстроя» на Колыме, Магаданская область Фото Алексея Наседкина
В российском обществе живуч стереотип об Иосифе Сталине как «эффективном менеджере». Разделяющие эту точку зрения люди утверждают, что при втором советском лидере народное хозяйство добивалось поставленных целей без проволочек и потерь в качестве.
Речь идёт, в том числе, и о системе принудительного труда в исправительных лагерях, которая возрождается в современной России. В мае 2021 года тезис об эффективности в статье о ГУЛАГе как «социальном лифте» затронула колумнистка РИА «Новости» Виктория Никифорова, утверждая, что работа заключённых приносила пользу им самим, и выгоду государству в целом.
Реальный опыт советского ГУЛАГа говорит об обратном. Эффективность труда в громоздкой лагерной империи была низкой. В ней систематически вскрывались факты коррупции и непродуманного планирования. Зеки часто отказывались работать, поднимали восстания и устраивали «войны» между собой. А многие проекты, на которых трудились и массово гибли люди, оказались экономически бесполезными или брошенными.
Неслучайно демонтаж ГУЛАГа — не из гуманитарных, а из финансовых соображений — стал одним из первых шагов преемников Сталина после смерти главы Советского Союза.
Школа труда
Лагеря и тюрьмы — неотъемлемая часть советской истории с самого прихода большевиков к власти. Владимир Ленин и его соратники не сомневались, что движению страны к светлому будущему будут мешать разнообразные классовые враги, контрреволюционеры и саботажники.
Убеждение подкрепила и начавшаяся почти сразу после Октябрьской революции Гражданская война. С июня 1918 годам советские власти помещали изобличённых врагов в спешно организованные концентрационные лагеря. К 1922 году таких учреждений в Советской России действовало около сотни, где находились десятки тысяч людей, нередко просто за неподходящее социальное происхождение.
Большевики ведут арестованных «классово чуждых». Советская Россия, начало 1920-х годов Рисунок Ивана Владимирова
После Гражданской войны советские лагеря не исчезли. Руководители советского государства посчитали их полезными для строительства социализма. По их мысли, в неволе разного рода «чуждые элементы» будут «перековываться», то есть перевоспитывать себя через труд. Работа заключённых окупит советскому государству содержание лагерей, — считали большевики.
Эти идеи лоббировали руководители советской госбезопасности, несколько раз менявшей свои официальные статус и название:
- Всероссийская чрезвычайная комиссия (ВЧК) — в 1917-1922 годах;
- Объединённое главное политическое управление (ОГПУ) — в 1923-1934 годах;
- Народный комиссариат внутренних дел (НКВД) — в 1934-1943 годах;
- Народный комиссариат государственной безопасности (НКГБ) — в 1943-1946 годах;
- Министерство государственной безопасности (МГБ) — в 1946-1953 годах;
- Комитет государственной безопасности (КГБ) —в 1954-1991 годах.
Первый блин СЛОНом
В 1923 году заместитель Дзержинского Фёдор Уншлихт выступил с идеей создать СЛОН, Соловецкий лагерь особого назначения, на островах в Белом море. До большевиков там действовал старинный православный монастырь. Проект Уншлихта одобрили, и в июне 1923 года на острова прибыло несколько сот первых заключённых.
Заключённые прокладывают железнодорожные пути. Соловки, 1925 год Фото неизвестного автора
Их число росло год от года, и к 1930 году на северном архипелаге жило около 70 тысяч арестантов.
Второй начальник лагеря Фёдор Эйхманс добился у руководства репутации эффективного руководителя. Он при поддержке влиятельного столичного чекиста Глеба Бокия реализовал идеи, предложенные одним из заключённых, коммерсантом Нафталием Френкелем. Позднее они легли в основу хозяйственной деятельности всего ГУЛАГа:
- упразднить экспериментальные хозяйства вроде теплиц и разведения пушных зверей и привлекать заключённых преимущественно к тяжёлому физическому труду: валке леса, строительству дорог и т.д.;
- выдавать паёк и оплачивать труд арестантам в зависимости от их физической силы и выработки;
- свести к минимуму культурный компонент «перековки» в пользу физического труда;
- ликвидировать сохранявшиеся в 1920-х годах привилегии для политзаключённых; ими считались только участники упразднённых небольшевистских левых партий вроде эсеров или бундовцев.
На деле Соловецкий лагерь не окупал государственных средств на своё содержание, даже несмотря на плохие условия жизни у большинства заключённых. Сказывались расходы на зарплаты охране, невысокая производительность труда и хищения на разных уровнях. Только с июня 1928 по июнь 1929 годов финансовый дефицит СЛОНа составил около 1,6 миллиона рублей. При этом соловецкие заключённые лишали работы обычные гражданские предприятия. Ведь в конце 1920-х годов арестантов с архипелага всё чаще привлекали к заготовкам леса и строительству на материке.
Писатель Максим Горький во время визита в Соловецкий лагерь, июнь 1929 года Фото неизвестного автора
Но руководству ОГПУ удалось убедить власти, что соловецкий эксперимент успешен, и их ведомству следует передать всю систему исполнения наказаний в стране. Чекистов поддержали нарком юстиции Николай Янсон и фактический глава государства Иосиф Сталин. 7 апреля 1930 года внутри ОГПУ появилось Главное управление лагерей — тот самый ГУЛАГ, чьё имя позднее получила вся система принудительного труда в сталинском СССР.
Пропагандистский канал
16 ноября 1931 года чекистское руководство создало новый лагерь на базе Соловецкого — Беломорско-Балтийский. Его заключённым предстояло провести канал из Онежского озера к Белому морю.
Этот проект обсуждался ещё в императорской России, но тогда власти и специалисты решили, что эффект от строительства не окупит вложенных средств. Спустя несколько десятилетий Иосиф Сталин пришёл к другому выводу, хотя за прошедшее время континентальные каналы потеряли былое значение для грузоперевозок.
Глава государства настоял, чтобы Белое море и Онежское озеро связали именно заключённые и непременно в кратчайший срок. Реализацию проекта курировали шеф госбезопасности Генрих Ягода и начальник ГУЛАГа Матвей Берман.
Нафталий Френкель (справа) и Берман (в центре) вместе с товарищами по ОГПУ. Беломорканал, 1932 год Фото неизвестного автора
В 1931-1933 годах примерно 170 тысяч «каналоармейцев», как их официально называло руководство, исполнили сталинскую волю. Большую часть работы заключённые и спецпереселенцы, преимущественно из раскулаченных, выполнили с помощью обыкновенных кирок и лопат. Нередко строители делали их для себя сами, с помощью подручных материалов. Камни вывозили на «беломорских фордах» — самодельных повозках.
Плохие планирование и снабжение компенсировал энтузиазм большинства «каналоармейцев». В начале 1930-х ОГПУ ещё практиковала систему «зачётов», которая сокращала лагерные сроки. В итоге примерно 60 тысячам строителей Беломорканала власти сократили время наказания, а ещё 12,5 тысяч — вышли на свободу сразу после стройки. При этом от 12 до 50 тысяч человек не дожили до окончания работ — из-за болезней, травм и непосильного труда.
Заключённые дробят камни примитивными орудиями. Беломорканал, 1932 год Фото Александра Родченко
В середине 1930-х строительство Беломорканала активно раскручивала советская пропаганда — в духе концепции «перековки». Но спустя несколько лет шумиха вокруг канала прекратилась. Поговаривали, что сам Сталин разочаровался в своём детище. Глубина сооружения в 5 метров оказалась недостаточной для прохода крупных морских судов. Масштабные грузоперевозки через Беломорканал оказались неосуществимыми. Ещё при Сталине возможности этого искусственного водоёма использовались только на 20-40%.
Советские австралии
После эпопеи с Беломорканалом про «перековку» советские политики и чекисты говорили всё реже. Теперь они руководствовались более прагматическими соображениями. Коммунистическая партия собиралась полностью преобразовать страну — не без участия лагерной системы.
Выпуск издававшейся при Белбалтлаге газеты за 30 июля 1933 года. В центре — портрет начальника ОГПУ Генриха Ягоды
Гулаговские учреждения собирали растущую массу заключённых в отдалённых и малонаселённых регионах страны. В Казахстане и Сибири, на Крайнем Севере и Дальнем Востоке были разведаны богатые запасы полезных ископаемых, от каменного угля до золота и платины. Так как обеспечить туда массовую добровольную миграцию было трудно, власти отправляли на окраины Советского Союза заключённых и «спецпереселенцев», высланных без какого-либо судебного приговора в административном порядке.
Предполагалось, что это выгодно со всех сторон. Труд репрессированных почти ничего не стоил, а начавшиеся раскулачивание и «чистки» интеллигенции обеспечивали лагеря как рабочей силой, так техническими специалистами. Пустынные советские окраины же получали импульс для развития и приобретут постоянное население. Ещё в 1920-х такие идеи в кулуарах компартии обсуждали сравнительно умеренные политики. А затем эти концепты идеально вписались в сталинскую социальную инженерию.
К 1937 году в лагерях ГУЛАГа жили и трудились уже больше 820 тысяч заключённых. Чекисты сосредоточили абсолютное большинство контингента в нескольких крупных лагерных комплексах: Сиблаге и Норильлаге в Сибири, Бамлаге — на Дальнем Востоке, Севвостлаге — на Колыме, Вишлаге — на Северном Урале, Ухтпечлаге — в Коми и других.
Ключевые объекты ГУЛАГа на карте СССР Инфографика antisovetsky.blogspot.com
Каждый из них представлял изолированное от остальной территории страны пространство. Там заключённые валили лес, строили дороги, прокладывали железнодорожные пути, добывали полезные ископаемые или возводили промышленные объекты.
Пуды вместо тонн
В сталинскую эпоху роль лагерей в экономике СССР росла с каждым годом. Перед Великой Отечественной войной заключённые ГУЛАГа добывали около 40% советского кобальта, 46,5% никеля, 76% олова и 90% золота. После войны лагерная доля в народном хозяйстве стала только ещё солиднее. ГУЛАГ «монополизировал» некоторые отрасли союзной экономики, вроде добычи платины и алмазов.
Советские заключённые. Колыма, 1930-е годы Фото из коллекции Томаша Кижны (Tomasz Kizny)
Внешне такие результаты казались триумфом советской госбезопасности. На пустынных отдалённых территориях с суровым климатом, вроде Коми, Таймыра или Колымы, за считанные годы появлялись новые города и посёлки, рудники, заводы, железные дороги. Но поставленная ещё в 1920-х годах сверхцель ГУЛАГа — добиться самоокупаемости — выполнена не была.
Лагеря, давая только 3% общесоюзного валового продукта, каждый год приносили многомиллионные убытки для бюджета. Высшие чины НКВД на закрытых совещаниях негодовали, что на лагеря тратится гораздо больше, чем они зарабатывают сами. Их коллеги с мест в ответ жаловались, что в Москве для них готовят изначально убыточные планы, не учитывающие специфику той же Сибири или заполярных территорий.
В 1938 году в Коми при строительстве трассы Чибью-Крутая фактическая стоимость вырытого кубометра земли составила 6 рублей, в то время как московские планировщики заложили в шесть раз меньшую цену за эту работу. Только за первые полгода 1938-го убытки местного Ухтпечлага составили 18 миллионов рублей.
Обед политкаторжан, предположительно бывших «лесных братьев». Инталаг, Северный Урал, 1951 год Фотография из архивов музея «Девятый форт» в Каунасе, Литва
В ответ на нереалистичные планы и сметы из Москвы чекисты из окраинных лагерей систематически завышали собственные расходы, обосновывали необходимость новых субсидий — иногда путём откровенной лжи. Публицист-эмигрант Михаил Розанов, до войны отбывавший наказание в том же Ухтпечлаге, вспоминал «нефтяную панаму» своего лагерного начальника Якова Мороза. Чекист убеждал Москву, что на его землях полным-полно нефти высокого качества, поэтому ему нужно больше техники, средств и людей. Объёмы добытой нефти оказались несопоставимы с потраченными деньгами,
После «нефтяной панамы» и нескольких похожих афер Мороза сняли с должности и расстреляли, но Ухтпечлаг работать эффективнее не стал.
При Сталине непорядок
Растраты, приписки, хищения и халатность становились нормой для лагерной жизни. Особенно это касалось отдалённых комплексов, напоминавших в позднесталинские годы полунезависимые государства. Их руководители, завоевав у общесоюзного начальства репутацию «эффективных менеджеров», потом не отказывали себе ни в чём.
Девиз «Труд в СССР есть дело чести, славы, доблести и геройства» над воротами Воркутлага, конец 1930-х годов Фото из коллекции Максима Мировича
Недра Колымы, северо-восточной окраины СССР, разрабатывал особый государственный трест «Дальстрой». В 1938-1949 годах им руководил чекист Иван Никишов. Он владел коллекцией автомобилей, несколькими дачами-дворцами, личной охраной и «крепостными» театром с оркестром. Вопреки распространённому стереотипу о железном порядке при Сталине, Никишов не подвергся репрессиям и благополучно дожил до старости.
Поведение Никишова считалось абсолютно нормальным. Другие крупные начальники далёких от столицы лагерей вели себя так же. «Он и жил как римлянин, назначенный губернатором какой-нибудь завоёванной варварской провинции», — вспоминал сидевший в лагерях Коми писатель Лев Разгон про одного из своих начальников Сергея Тарасюка. Для этого офицера в теплицах выращивали цветы, овощи и фрукты. Тарсюк располагал штатом личных слуг из заключённых: от профессоров-врачей до мебельщика-краснодеревщика.
«Крепостной театр» одного из гулаговских начальников. Речлаг, Коми, 1950 год Фото photochronograph.ru
Различные махинации практиковали и менее высокопоставленные сотрудники. В конце сталинской эпохи чекисты вскрыли ряд афер у лагерных бухгалтеров и кассиров, от Белоруссии до Дальнего Востока. Одни забирали себе переводы для заключённых от их родственников, другие — печатали фиктивные платёжки на несуществующие рабочие бригады, третьи — присваивали бюджетные средства другими способами.
Ещё одной причиной убытков ГУЛАГа служила неэффективность труда заключённых. В 1939 году специалисты Госбанка подсчитали, что труд вольных строителей в 2-3 раза продуктивнее, чем у заключённых. Во время Большого террора мотивация зеков к работе упала, так как начальство ужесточило условия их содержания. Позволявшие освободиться раньше «зачёты» ушли в прошлое. Были урезаны продовольственные пайки и увеличена продолжительность рабочего дня — до 12-14 часов в день.
Динамика числа заключённых ГУЛАГа по годам. Вопреки заблуждению, пик репрессий пришёлся не на 1937-й, а на послевоенные годы Инфографика antisovetsky.blogspot.com
В 1939 году само лагерное начальство признавало, что в их системе до 60% арестантов страдают пеллагрой и другими болезнями, связанными с плохим питанием. Из-за отвратительных условий в ГУЛАГе ежегодно умирали десятки тысяч человек; во время Великой Отечественной войны этот показатель не падал ниже 40-45 тысяч скончавшихся по разным причинам.
Фронтовики, туфта и «суки»
Всё чаще ради выживания зеки отлынивали от труда. Писатель Варлам Шаламов приводил многозначительную гулаговскую присказку: «Губит не малая пайка, а большая». Она намекала, что полагавшийся усердным работникам увеличенный рацион не компенсировал затраченных сил, и они гибли — от болезней и переутомления.
В лагерном жаргоне появилось понятие туфты — ложной работы, обмана начальства. Соответствующие эпизоды встречаются почти во всех воспоминаниях выживших лагерников. Одни выдавали найденные брёвна за свежесрубленную древесину, другие — несколько месяцев имитировали рытьё карьера, третьи — намеренно увеличивали в отчётах объём выполненного.
Туфта проникала в гулаговские документы , подменяя реальные данные на взятые с потолка. Из официальной статистики Вятского лагеря выходило, что один зек на леспоповале в среднем тянул в 1,5 раза больше древесины, чем запряжённая лошадью повозка. Такая фантастическая отчётность становилась нормой в лагерях, с её помощью местное начальство создавало видимость эффективного менеджмента.
Ситуацию осложняла специфика арестантского мира. В 1930-х в ней сложилась своя иерархия. Наверху стояли «блатные» или «урки» — профессиональные воры и грабители. С молчаливого одобрения начальства они не работали, расхищали предназначенные продукты и медикаменты, грабили товарищей, издевались над ними. Взамен блатные следили, чтобы работали другие — осуждённые по печально знаменитой 58-й статье советского УК «политические» и «бытовики», мелкие правонарушители, наказанные за незначительные растраты, спекуляцию или хулиганство.
В послевоенном ГУЛАГе ситуация изменилась. Доля «политических» выросла с 15-20% до примерно 40%. Стал другим и их состав — вместо перепуганных случайных людей это были уже прошедшие войну люди: в Красной армии, у нацистов или в формированиях вроде Украинской повстанческой армии и литовских «лесных братьев».
Офицеры госбезопасности и вольнонаёмный персонал в исправительно-трудовом лагере. Город Вельск, Архангельская область, 1951 год
Бывшие фронтовики создавали свои банды и противостояли «блатным». Репрессированный поэт Анатолий Жигулин вспоминал о таком «перевороте» в одном из лагерей Иркутской области. На лесоповале группа ветеранов-красноармейцев с топорами и ломами напала на уголовников. Главного «авторитета» фронтовики сами разрубили на пилораме. Потом наблюдавших за расправой избитых «урок» заставили обезглавить помощника казнённого.
После войны и сами уголовники не ладили между собой. Среди них шла война «воров» и «сук». Первые защищали старые «понятия», запрещавшие любую работу, вторые считали, что сотрудничать с начальством и занимать привилегированные должности в лагерном активе допустимо. «Воры» и «суки» регулярно избивали, калечили и убивали друг друга. Труд заключённых волновал уже в последнюю очередь: лишь бы выжить да по возможности свести счёты с врагами.
Уточнение: в левой части изображения приведены данные только об осуждённых по политическим статьям Инфографика antisovetsky.blogspot.com
В начале 1950-х годов даже по официальным данным больше 30% заключённых в ГУЛАГе не отрабатывали положенную норму. Многие принципиально отказывались трудиться, требуя пересмотреть их дела и улучшить условия содержания. В 1953-1954 годах по разным лагерям прокатилась волна забастовок и восстаний, наиболее крупными из которых стали мятежи в Воркуте, Норильске и казахстанском Кенгире, при подавлении которых погибли несколько сотен людей.
* * *
К концу сталинской эпохи неэффективность и убыточность лагерной экономики осознали сами руководители советской госбезопасности. В 1953 году в ГУЛАГе находилось уже около двух миллионов человек, что сопоставимо с населением современной Словении или Латвии. Немалая часть зеков трудилась на навязанных лично Сталиным сверхамбициозных и трудноосуществимых проектах, вроде заполярной железной дороги Салехард — Дудинка.
По мере роста числа узников увеличивалось и число охранников вместе с административным персоналом. С 1929 по 1953 годы только центральный аппарат ГУЛАГа вырос в 18 раз. Расходы на содержание системы превышали доходы на 450 миллионов рублей — многие миллиарды в пересчёте на современный курс.
Памятник жертвам ГУЛАГа в столице Казахстана Астане Фото Ninaras
Возглавлявший госбезопасность в 1938-1945 годах Лаврентий Берия и его последователи не преуспели в попытках сделать систему эффективнее. Но открыто заявить при живом Сталине об убыточности принудительного труда не решался никто.
5 марта 1953 года главы государства не стало. Одними из первых шагов его преемников стали массовые амнистии и отмены бессмысленных грандиозных строек. К 1959 году советские власти завершили окончательную ликвидацию системы ГУЛАГа.
Основные источники статьи:
- Бородкин Л, Хлевнюк О, «ГУЛАГ: экономика принудительного труда»;
- Иванова Г, «ГУЛАГ в системе тоталитарного государства»;
- Кириллов В, «Принудительный труд в контексте принудительной экономики»;
- Кузнецов И, История советских концлагерей: от СЛОНа до ГУЛАГа;
- Эпплбаум Э, «ГУЛАГ».
Автор статьи: Максим Рычков