Судебная логика как разновидность женской: как запрещали «Шалтайболтая»
Дублирую здесь, а то мало ли запретят.
Смольнинский районный суд Питера таки выложил решение о запрете бложика «Шалтай-Болтая». Я пытался допроситься этого решения, отправив обращение через сайт, но ответа нет до сих пор. Плохо работают в суде с обращениями граждан, плохо…
Но хоть текст появился. На всякий случай — копия, а то мало ли что.
Сам текст читать весьма затруднительно: речь в нем идет о нарушении «прав на персональные данные» и тайну частной жизни, поэтому по древней судебной традиции текст «деперсонализирован», и оттуда убрано все, что только можно посчитать «личными данными». Но наслаждаться ходом судейской мысли это не мешает.
Так вот, понаслаждавшись, я прихожу к выводу о том, что решение — типичный продукт нашей практики по запрету сайтов в интернетиках и применению закона о персональных данных, не имеющей с самим законом абсолютно ничего общего.
Для тех, кто забыл: именно этим решением был заблокирован известный бложик «Шалтай-Болтай», специализировавшийся на сливах компромата из высших наших эшелонов власти. Заблокирован по заявлению некоего Осадчего И.И., которого «Болтай» заклеймил в свое время как «руководителя фабрики троллей». С приложением соответствующей переписки, из-за которой и был подан иск.
Основное внимание судом уделяется именно персональным данным, они упомянуты в решении в первую очередь. Причем главное требование истца — «признать информацию запрещенной к распространению в Российской Федерации»:
«Посредством данного файлообменного ресурса предоставлялась возможность скачать материалы переписки между истцом и третьими лицами в виде электронных писем. К электронным письмам были прикреплены файлы, содержащие, в том числе информацию о фамилии, имени и отчестве истца, его дате рождения, сведения об образовании, ИНН, изображение истца и др.
…
Истец полагает, что распространение такой информации путем размещения ее в открытом доступе для неограниченного круга лиц, без согласия обладателя такой информации, запрещено на территории Российской Федерации, в связи с чем, доступ к Интернет-сайту и файлообменному ресурсу, содержащим вышеуказанную информацию должен быть ограничен. Информация, опубликованная в период с 26.05.2014 года по [...] года на Интернет-сайте (данные изъяты) и размещенная на файлообменном ресурсе (данные изъяты), подлежит признанию запрещенной к распространению на территории Российской Федерации. Информация, опубликованная в период с 26.05.2014 года по 28.05.2014 года на Интернет-сайте (данные изъяты) и размещенная на файлообменном ресурсе (данные изъяты), содержит персональные данные Истца и иных лиц, полученные и распространенные без их согласия.»
Думаю, не одного меня смущает такая формулировка: ведь если мы признаем персональные данные Васи Пупкина «запрещенными к распространению», то запретим всем, в том числе и самому Васе, называть некое лицо Васей Пупкиным. И станет у нас Вася Тем, Кого Запрещено Называть…
Именно этого потребовал в своем иске господин Осадчий.
Естественно, ссылался он при этом на закон «О персональных данных», с которым давным-давно произошла следующая удивительная вещь. Широкие народные массы напрочь забыли, что он на самом деле регулирует:
«Настоящим Федеральным законом регулируются отношения, связанные с обработкой персональных данных, осуществляемой федеральными органами государственной власти, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, иными государственными органами (далее — государственные органы), органами местного самоуправления, иными муниципальными органами (далее — муниципальные органы), юридическими лицами и физическими лицами с использованием средств автоматизации, в том числе в информационно-телекоммуникационных сетях, или без использования таких средств, если обработка персональных данных без использования таких средств соответствует характеру действий (операций), совершаемых с персональными данными с использованием средств автоматизации, то есть позволяет осуществлять в соответствии с заданным алгоритмом поиск персональных данных, зафиксированных на материальном носителе и содержащихся в картотеках или иных систематизированных собраниях персональных данных, и (или) доступ к таким персональным данным.»
А регулирует он массовую обработку данных, содержащихся в «систематизированных собраниях». Единичные упоминания чьего-то имени он не регулирует.
Но это, разумеется, никого не волнует: как только кто-то желает запретить какой-то текст о себе, он начинает верещать, что «нарушен закон о персональных данных». За это нужно бить канделябром, я считаю…
Для того, чтобы притянуть закон о ПД к ситуации, подобной нашей, нужно всего ничего: просто забыть о существовании процитированной первой части первой статьи и читать его сразу с определений, что суд и делает:
«Согласно п. 1 ст. 3 Федерального закона от 27.07.2006 года № 152-ФЗ «О персональных данных» к персональным данным относится любая информация, относящаяся к прямо или косвенно определенному или определяемому физическому лицу (субъекту персональных данных). Под персональными данными могут пониматься, в том числе, фамилия, имя, отчество, год, месяц, дата и место рождения, адрес, семейное, социальное, имущественное положение, образование, профессия, доходы, другая информация. Данный вывод подтверждается также сложившейся правоприменительной практикой по подобным вопросам.
…
Согласно ст. 7 Закона о персональных данных персональные данные относятся к категории конфиденциальной информации, а лица, получившие доступ к персональным данным, обязаны не раскрывать третьим лицам и не распространять персональные данные без согласия субъекта персональных данных. Кроме того, на конфиденциальность информации, составляющей персональные данные субъекта, указывается также в п. 1 Указа Президента РФ от 06.03.1997 года № 188 «Об утверждении Перечня сведений конфиденциального характера».
С указом №188 — это еще одна натяжка: принят он до закона о ПД, и относит к «конфиденциальным сведениям» вот что:
«1. Сведения о фактах, событиях и обстоятельствах частной жизни гражданина, позволяющие идентифицировать его личность (персональные данные), за исключением сведений, подлежащих распространению в средствах массовой информации в установленных федеральными законами случаях.»
Как мы видим, «персональными данными» здесь названы сведения о частной жизни, а вовсе не то, что причисляет к персональным данным закон о ПД. Но для тех, кто хочет карать за «нарушение права на защиту персональных данных», это препятствием не является.
Причем умиляет то, что суд в тексте далее цитирует этот указ, включая слова о «частной жизни». Но, похоже, не задумывается над их смыслом…
Фактически, применять закон о персональных данных здесь и не нужно: вполне достаточно норм, защищающих тайну переписки. Вот с ней — вопросов нет: опубликованные письма были честно спизжены…
Но просьба признать опубликованную информацию «запрещенной к распространению» меня по-прежнему смущает. И не одного меня:
«Ответчик в отзыве указывает следующее: Тем не менее, как следует из приложенных истцом доказательств (копия свидетельства о постановке на налоговый учет, копия документа об образовании, данные паспорта), эта информация относится к персональным данным об Истце и признание такой информации запрещенной к распространению на территории Российской Федерации повлечет невозможность применения данных документов самим же истцом.»
На это истец возражает:
«…распространение информации — действия, направленные на получение информации неопределенным кругом лиц или передачу информации неопределенному кругу лиц. Таким образом, запрет на распространение информации, содержащейся в свидетельстве о постановке истца на налоговый учет, документе об образовании, данных паспорта повлечет невозможность доступа к данной информации неограниченного круга лиц, что в то же время не скажется на возможностях применения информации самим истцом в рамках реализации его прав как субъекта персональных данных.»
Проблема в том, что в законе «Об информации…» никакого «использования» нету. Там есть «распространение» для неопределенного круга лиц и «предоставление» — для определенного круга.
Суд удовлетворил требования истца и признал крамольную информацию «запрещенной». Теперь господин Осадчий, как честный человек, обязан выполнить решение суда и никому-никому не сообщать ни ИНН, ни данные диплома, ни паспорта, ни… что там еще запретили?.. Сказать, что «это не распространение, а предоставление» — не покатит: передача информации судом запрещена всем-всем-всем вообще.
По-моему, это может стать проблемой для господина Осадчего…
Но суду, как всегда, виднее:
«Доводы ООО «ОБИТ» о том, что признание информации запрещенной к распространению повлечет невозможность применения истцом персональных данных, субъектом которых он является, не могут быть признаны судом состоятельными и основанными на законе.
В соответствии с п. 9 ст. 2 Федерального закона от 27 июля 2006 года № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» распространение информации это действия, направленные на получение информации неопределенным кругом лиц или передачу информации неопределенному кругу лиц.
Таким образом, запрет распространения персональных данных не означает запрет их использования истцом.»
Суд в очередной раз не задумывается над тем, что запрещает своим решением не некий акт распространения переписки, и не каким-то определенным нехорошим людям. Нет — он признает саму распространяемую информацию «запрещенной», и запрет этот действует на всех вообще. Разные вещи.
Вообще, в гражданском праве есть адекватная мера воздействия — это «пресечение действий, нарушающих право». Но без «признания информации запрещенной» истцам пришлось бы судиться либо с владельцами сайта, либо — со всеми российскими провайдерами, чтобы прекратить слив компромата раз и навсегда. Ни того, ни другого позволить себе они не могут, поэтому выбирают вот такой способ, легкий и неправильный.
Правда, о «пресечении действий» все-таки говорится в тексте решения, то есть, суд о нем помнил. Но в нужный момент забыл: в резолютивной части решения почему-то содержатся только слова о «признании информации запрещенной».
Вообще, так уж сложилось, что наши прокуратуры и прочие запретители могут что-нибудь запрещать только тогда, когда им не оказывают сопротивления. Привлечение к участию в процессе реально заинтересованного лица — не в их интересах.
В антиэкстремистском законодательстве такой порядок прописан явно: там любой мухосранский прокурор может обратиться в суд «по месту обнаружения» и признать материал экстремистским. Как мы видим, сходную тактику применяют теперь и для внесения материалов в Говнореестр.
Позволяет это определение «распространения» из закона «Об информации…» «Распространителем» считается не только тот, кто совершает какие-то действия по распространению, но и тот, кто информацию просто передает.
А нужен первый попавшийся провайдер в качестве ответчика для того, чтобы смешать между собой два разных требования: о признании информации «запрещенной» и о запрете ее распространения в данном конкретном случае конкретному провайдеру. Если прийти в суд только с требованием «признания запрещенной» — он, чего доброго, пошлет искать владельца сайта, что в планы истцов совершенно не входит.
А благодаря существованию Говнореестра обязанность по блокировке информации возлагается на всех российских провайдеров, хотя они участия в процессе не принимали. PROFIT!
В общем, это была реклама каталожика ссылок Canwetrust.net. С такой правоприменительной практикой трудно будет пользоваться интернетами без средств для доступа к сайтам, которые наш самый гуманный в мире запретил, не приходя в сознание.
